"Колонии" Титул Победителя: Дикт Верлорд Гунис подошел к окну. Стоя с бокалом в руке, он смотрел мимо баллюстрады балкона куда-то вдаль. Верлорд Малисский и лорд Авон ждали в своих креслах. - Там, на юге, наши колонии, - начал наконец Гунис. "Ты смотришь на запад, не на юг" - подумал Авон, но промолчал. - Они никогда не прекращали свои попытки вновь стать независимыми, - продолжил Гунис со вздохом, - они всегда будут пытаться скинуть нашу власть. Возразить было нечего. И добавить - тоже. Могучая Кел, держава из держав, империя из империй, прочно стояла на берегах Серого моря, и дальше, на юг, вдоль всего берега Куйонского океана. Основа ее мощи - торговый флот - в любой день мог стать флотом военным, и ни один город побережья в мире не мог считать себя в безопасности. Там, на востоке, за водами Куйонского океана, еще оставались противники Кел - но они оставили всякую мысль о том, чтобы выйти в море и сразиться с моряками-пакелами. Их древние города у моря выродились в сторожевые крепости, а немногие торговые гавани ютились в узких скалистых фьордах, где подводные камни одни могли остановить мателоты Кел. Столицы сухопутных держав стояли вдали от крупных рек - в разумности такого расположения двора суслики (а так пакелы звали своих сухопутных врагов) могли убедиться за три века расцвета Кел. Однако города на западных берегах Куйона цвели, богатея торговлей и пользуясь всеми благами мира, царившего на землях - и на морях - империи. Бывшие колонии, они уже ничем не уступали своим метрополиям - соборы и цирки, ратуши и университеты, огромные гавани и невероятные собрания диковин возводились в портах, и каждое здание заслуживало имени чуда света. Но не только постройками кичились гордые колонии. Каждая из них имела торговый флот, немногим уступавший флотам городов Кел, и правители Кел отлично понимали, что эти корабли могут поставить под угрозу господство Кел в Куйонском океане. Богатство купцов и ноблей колониальных земель порождало гордыню, а гордыня рождала безумные замыслы. Мятеж "императора Кулла" полвека тому назад на добрый десяток лет оторвал от Кел богатейшую провинцию Парли, и лишь измена прокуратора, ближайшего помощника "императора Кулла", позволила покончить с мятежом. Предатель, разумеется, потом был наказан по законам империи; а Парли лишилась стен, выстроенных "императором" вокруг гавани и торговой части Зупара - главного города провинции. Однако купцов верлорды Кел трогать не стали, и Зупар быстро восстановил свое богатство, потерянное за годы блокады и войны. Это было тем более легко, что лишь в Парли выращивалась любимейшая пакелами специя - пряная, легкая, бодрящая и ударяющая в голову сторра. В этом была суть Кел: каждая провинция имела свои, особые достоинства. Корабельный лес и специи, домашняя прислуга и вино, "запах неба", без которого был невозможен ни один изысканный прием, и заурядное, но оттого не менее нужное железо - каждая провинция поставляла Кел свои богатства, и мощь Кел зависела от наличия в ней каждой провинции. - Вы понимаете, чем обернется этот демарш? - продолжил Гунис. - Поставив под сомнение права Улгона, верлорды Марва и Риднист создали опасный прецедент. Ведь права многих других верлордов не больше, чем Улгона, а то и меньше. Верлорд Малисский засопел и заерзал на своем кресле. Он был как раз из таких верлордов. Гунис повернулся к своим гостям. - В конце концов, черт с ним, с Улгоном. Я боюсь другого: раскола в Гемоте. Если сейчас Улли, Вострон и другие выступят в защиту Улгона, раскол неизбежен. И ни одна из партий не будет иметь преимущества достаточного, чтобы быстро одолеть другую. Может даже начаться война! Авон недоверчиво покачал головой. Войны между верлордами не было давно, по меньшей мере лет сто. Пара-тройка убийств, кого-нибудь похитят, у кого-то конфискуют корабли или поместья - но война! тут Гунис явно перегибает палку. - Ну, ладно, не война. Но если Гемот расколется - колонии могут решить, что это их шанс. Я знаю, еще неделю назад я был там! Каждый чумазый лорд-пират или лорд-плантатор - Гунис произносил "лорд", как будто выплевывал грязь, попавшую в рот, - мнит себя правителем провинции! Странные культы поднимают голову, жрецы омерзительных демонов приносят им не менее омерзительные жертвы. А эти дикари, аборигены! Их племенные вожди, которые не знают ни слова по-пакельски, которые берут вилку за зубья и считают метательным оружием - эти ублюдки, помесь со скотом и обезьянами, заявляют свои "права" на земли провинций! Любой намек на нашу слабость - и вся эта шваль бросится делить земли Кел. - Надо принять меры, - Гунис подошел к столу и поставил кубок. Вино осталось почти нетронутым, отметил Авон: не иначе, Гунис долго репетировал свою речь. - Надо остановить раскол в Гемоте, и подготовить военную экспедицию. Надо снова показать колониям, кто хозяин на побережье. Надо загнать дикарей обратно вглубь суши, и навести порядок в городах. - Авон, попробуй поговорить со своим тестем. - Взгляд Гуниса сверлил лорда, и тот поежился. - Он всегда казался мне разумным человеком, хотя я никогда не разделял его взгляды. Кузен, - Гунис обратился к верлорду Малисскому, - я прошу вас выяснить позицию верлордов Мюс и Елонии. И, если они еще не определились, попросите их не торопиться с решением. - Разумеется, - Малисс надул щеки, - я припугну их срывом контрактов на поставку сухой криспи и шерсти с моих земель… - Нет, нет! - воскликнул Гурис, - не надо никого пугать или принуждать. Просто пусть подождут, подождут до осеннего Гемота. К тому времени брожение в колониях будет подавлено, да и не станет никто воевать зимой, под дождем и в слякоти. А права Улгона вполне могут подождать три месяца - всего три месяца! Разговор продолжался еще минут десять. "Интересно," - думал Авон, - "что старик хочет на этом выиграть? Никогда не поверю, что он затевает все это из страха перед мятежом в колониях. Не иначе, ожидаются какие-то крупные сделки". Когда Малисс и Авон собрались уходить, молодой лорд пришел к определенному мнению: что бы ни затеял Гунис, в этом надо поучаствовать. И получить свою долю прибыли. И пока Гунис не расскажет, что стоит за его решениями, ничего делать не следует. * * * Весенний Гемот - сбор важнейших фамилий Кес - собрал лишь половину своего списочного состава, но и это было куда больше, чем обычно. Огромный зал был переполнен и буквально бурлил: претензии Улгона и встречный иск Марва и Реднист угрожали положению - да что там, самому благосостоянию! - слишком многих семейств. Не станем забираться в дебри кес-юриспруденции; достаточно сказать, что Гемот не смог принять никакого решения. Было блокировано не только "согласие", но и "большинство" - ни одной стороне не удавалось доказать, что на их стороне хотя бы на одного верлорда больше. Расколы на Гемотах случались и раньше и, как правило, не приводили к тяжелым последствиям. Более того, именно отсутствие твердой партии большинства обеспечивало Гемоту достаточную гибкость, а Кес - способность противостоять и внешним, и внутренним угрозам. Мудрые манипуляторы, стоявшие за крупнейшими фамилиями, понимали опасность сосредоточения чрезмерной власти в одних руках, и, дергая за веревочки своих марионеток, добивались относительного баланса - а, следовательно, и умеренных решений. Наиболее непримиримых и одиозных главарей кланов устраняли - кого лишением статуса верлорда, наступавшим при невыполнении верлордом своих деловых обязательств, а кого и ядом. На сей раз, однако, усилий, предпринятых Гунисом и другими умеренными, оказалось недостаточно. Неприбывшие на Гемот верлорды один за другим заявляли о своей поддержке одной из партий, и раскол все более углублялся. Известия о мятежах в колониях, которые при обычном течении событий вызвали бы решительную и быструю реакцию - ведь любые бунты угрожают благополучию торговли! - теперь прошли практически незамеченными. На протяжении всего лета ситуация в колониях становилась все более тревожной, и наконец в плодене, третьем месяце года, произошел взрыв. Сразу в трех колониях власть перешла в руки местной администрации, объявившей о нежелании платить пошлины метрополии и, в свою очередь, введшей пошлины для судов, приходящих из остальных частей Кес. Начало желтеня принесло неожиданную атаку островитян на Гамбру, большой город на юге Серого моря. Островитяне, миролюбивый низкорослый народец, не воевали с Кес уже больше двух столетий, предпочитая продавать ей рыбу и покупать железные крючки и остроги. Сейчас их набег завершился невероятным числом убитых - островитяне тщательно добили всех раненых. Спаслись лишь укрывшиеся в башнях городской стены, и они говорили о странном Зеленом Человеке, чьи руки горели и который вел островитян по городу в поисках укрывшихся в подвалах жителей. Напуганные обыватели избрали себе предводителя, который для оснащения своей армии немедленно конфисковал товары, принадлежащие верлордам Кес. Осень вступала в силу, дожди шли все чаще, и все чаще приходили известия о новых бунтах в колониях. Кочевники обложили Тиндл - единственный город Кес, расположенный не на побережье. Они не предпринимали попыток штурмовать стены, лишь объезжая ежедневно вокруг города на своих низеньких рогатых антилопах. Через неделю после начала осады почтовые птицы перестали прилетать из Тиндла; еще через неделю до метрополии дошли слухи о падении города. Говорили, что после одного из объездов все антилопы дружно подпрыгнули в одном месте, и стена напротив рухнула. Кто-то рассказывал о шамане, который обрушил стены, дунув на них в трубочку. Более здравомыслящие говорили о подкопе… но суть от этого не менялась: толмачи дикарей прибыли в города на побережье и предлагали жителям Кес выкупить головы родственников для погребения. Что дикари делали с головами убитых в случае отказа, рассказывать не было необходимости; платили все, кто мог достать деньги. В самом южном городе Кес, Зантире, объявился наследник "императора Кулла". Легко захватив власть в городе (у него было целых тридцать наемников!), он объявил о восстановлении "империи своего предка" и сообщил жителям города о мобилизации. Следующим городом "империи", естественно, должен был стать Зупар. * * * Кес ждала осеннего Гемота. Наконец, настал дождень, и в Кервел - именно этому городу предстояло провести Гемот - съехалось множество верлордов, верлордиков, лордов, лордишек и просто потомков известных фамилий. Такого собрания Кел еще не видела! Огромный разборный зал - по правде сказать, просто грандиозная палатка, - с трудом вмещал всех прибывших. Толпа дрейфовала вокруг зала, голоса тысяч лордов, сливаясь, создавали такой шум, что можно было спокойно говорить о любых секретах: уже в шаге вас никто не смог бы расслышать. Хорошо, если тот, к кому вы обращаетесь, разберет, что вы хотите ему сказать. Наметанный глаз, однако, заметил бы, что камзолы красного цвета чаще встречаются в одной половине зала, в то время как в другой преобладают зеленые цвета одежды. Случайно ли, но в поддержке Улгона объединились дома красно-синих, красно-белых, и красно-желтых цветов; а против выступили зелено-коричневые и зелено-синие дома востока Кел. Разумеется, многочисленные сине-желтые, пурпурно-розовые и прочие малые дома постоянно перебегали от партии к партии, внося беспорядок, распространяя слухи и нагнетая напряжение. А устроители Гемота никак не могли договориться о том, кто откроет Гемот, и о том, какие вопросы будут рассмотрены первыми. В кабинете верлорда Уррика, главы клана Кервел, горячился уже знакомый нам верлорд Гунис. - …главным вопросом! Колонии - основа нашего могущества, и мы не можем позволить себе прекратить торговлю на целый год! Я требую поставить вопрос о назначении дикта первым! - Ого, даже дикта! И кого же Вы прочите в правители с особыми полномочиями? Раньше я не замечал, чтобы Вы рвались к славе. - С ехидцей заметил Уррик. Гунис покраснел: - Я не собираюсь просить себе этот пост. Есть много достойных верлордов, проявивших себя в качестве полководца. Тот же Шеленто, или Малангес Кривой. - Шеленто? Вы с ума сошли! Получив полномочия, он немедленно потребует утверждения прав Улгона! Этого нельзя допустить! - воскликнул стоящий рядом с Урриком верлорд в зелено-голубом. - Именно поэтому его и не удастся сделать диктом, - удовлетворенно заметил Уррик, - он просто не получит две трети голосов. Как не получит их любой другой кандидат. - Но Меген? Все знают, его не интересуют денежные вопросы. Да и к наследному праву он равнодушен, - настаивал Гунис. - Тем более не пройдет. Против будут все: никто не знает, какую позицию он займет. В разговор вступил пожилой верлорд в черном, и присутствующие почтительно примолкли: - Мой друг, я понимаю Ваше беспокойство. Тем более что земли Вашего клана не приносят значительных доходов, и его положение зависит от колоний больше, чем положение остальных кланов, - шпилька попала в цель, и лицо Гуниса приобрело замкнутое выражение. - Но вы не можете не согласиться, что, пока не решен вопрос о правах Улгона, никакой другой вопрос не будет даже обсуждаться. Верлорд в черном сделал паузу, и обвел глазами окружающих. - Поэтому я предлагаю прекратить пустой спор и решить, что делать с Улгоном здесь, среди нас. А потом мы, как всегда, объясним уважаемому Гемоту, что следует сделать, - его улыбка сделалась еще шире. Гунис резко выпрямился и, повернулся к Уррику и, игнорируя остальных, сухо сказал: - Делайте, как считаете нужным. Я пойду в общий зал. Деревянно повернувшись, он вышел из комнаты; какой-то лорд в сине-белом попытался задержать его у дверей, но Гунис стряхнул руку с локтя. Бело-синий беспомощно оглянулся и последовал за Гунисом. - Наш друг горячится, - мурлыкнул верлорд в черном… * * * В зале, тем временем, толпа разделилась на две части, и пустой промежуток посередине становился все шире. Вошедший Гунис оказался в центре внимания, и шум на мгновение примолк. - Гунис! Ну что, скоро? - из красной половины выступил Авон, и его голос прозвучал на весь зал. - Не знаю, - ответ Гуниса также был слышен всем, - они там решают, что делать с правами Улгона. - Они решают?! - взревел тучный лорд: цвет его лица не уступал интенсивностью его красно-лиловому камзолу, - Что тут решать, все и так ясно! - Вот именно, - откликнулся из зеленой толпы не менее зычный голос, - нечего тут решать! Он такой же верлорд, как моя борзая! - Что ты сказал? Выйди сюда, трус, я разобью тебе морду! - от рева красного закладывало уши. Дальнейшее описывать смысла нет. В зале Гемота произошла грандиозная драка, двоих лордов задавили насмерть, еще одного в запале придушил его противник. Было сломано немало ребер, рук и ног; число разбитых носов и подбитых глаз счету и вовсе не поддавалось. Хорошо еще, на Гемот не допускалось оружие! Наконец, после часовой битвы, зеленые оставили поле противнику, но и красные не были в состоянии начать Гемот. На следующий день количество присутствующих уменьшилось раз в пять. Покинули Гемот противники Улгона; уехали умеренные; и даже многие красные, из тех, что не любят попадать в неприятности. В зале собрались почти исключительно красные; у многих подозрительно топорщились полы одежды, рукава и голенища сапог. Большинство могло похвастаться следами вчерашней драки. Вопрос о правах Улгона, как вы понимаете, был решен положительно и мнение организаторов и тайных руководителей Гемота уже ничего не значило. Вторым вопросом они, правда, поставили лишение Гуниса статуса верлорда, как зачинщика драки на Гемоте. Гунис объявлялся лишенным прав совершать сделки от своего имени, его владения переходили ближайшему родственнику по мужской линии. Некоторые красные - видимо, в запале, - требовали объявить Гуниса вне закона, и объявить награду за его голову, но это решение не прошло. После ряда мелких вопросов - просроченные кредиты, строительство канала, земельный спор между дальними родственниками… - на Гемот был вынесен вопрос о колониях. Организаторы предложили назначить троих префектов, определить каждому район действий (юг, Райтенский полуостров и острова Серого моря), и собрать налог для ведения военных действий со всех отсутствующих на Гемоте домов. Надо ли объяснять, что после вчерашней драки на Гемоте отсутствовали в основном "зеленые"? * * * Зима прошла относительно спокойно. Вести из колоний отсутствовали, потому что лишь немногие смельчаки решались отправиться в путь зимой. Назначенные префекты пытались собрать налог, но "зеленые" платить отказывались, называя решения осеннего Гемота незаконными. Некоторые "красные" дома предоставили префектам средства, как заем; взамен они получали право собрать налог с неплательщиков. Разумеется, за один предоставленный золотой они получали два… но иначе какая же будет выгода? Предоставленных префектам средств едва ли хватало на одну экспедицию, но никто и не подумал отменить две других. В результате ранней весной отряды префектов сидели голодными, без денег, и надеялись только на добычу, которую они соберут в бунтующих колониях. Первым ранней весной отплыл префект Серого моря. Известный в прошлом корсар, он переоснастил свои собственные торговые корабли, нанял наемников из портового сброда, и, вместе с двумя шхунами, зафрахтованными на деньги "красных", скрылся в тумане Серого моря. Ни один из его кораблей не вернулся; кое-кто из моряков, правда, спасся. Префект-корсар, по давней привычке, атаковал одно из селений островитян. Его целью было - запугать врага, поэтому наемники и моряки резали всех, кого застали в селении. Добыча была невелика, но для сильно протратившихся пиратов и это было неплохо. Две ночи и два дня на борту кораблей шла попойка, а к вечеру второго дня отряд вошел в полосу плотного тумана. Вывесили фонари, и начали перекликаться между судами; но через полчаса все обнаружили, что соседи потерялись, и корабль плывет один. В тумане начали проступать зеленые "струи" которые медленно обтекали корабль вокруг и сверху. Туман все больше густел. Наконец, эти "струи" перевалились через борта и начали расползаться по кораблю; они двигались, как живые змеи или как невероятно длинные щупальца какого-то чудовища. Кто-то из матросов пытался перерубить такое щупальце - и начиналась бойня. На всех кораблях, с которых кто-нибудь уцелел, происходило одно и то же: зеленый туман проникал людям в рот и нос, они начинали задыхаться, кашлять, и погибали в мучительном кашле, выплевывая свои внутренности. Спаслись лишь те, кто заперся в каютах, сундуках, бочках - если двери кают, крышки сундуков и донышки бочек прилегали достаточно плотно, чтобы не пропустить внутрь туман. Наутро перепуганные пираты обнаруживали, что на корабль со своих лодок высадились островитяне. Не говоря ни слова, низкорослые моряки сгоняли своих пленников в лодки и везли назад, к разграбленному селению. Там, у пепелища, остатки пиратов построили в шеренгу. Странный мальчик с нечеловеческими глазами и клювом вместо носа обходил шеренгу, заглядывая пиратам в лицо. "Он убивал!" говорил малыш, и обвиненного уводили к краю причала. Лишь несколько моряков из отряда префекта прошли эту проверку: во время нападения они оставались на кораблях. Их отвели в уцелевший дом на окраине поселка. Что произошло с убийцами, и что сделали дальше с ними, спасшиеся не рассказывали; однако никто из них больше по доброй воле не подходил к морю, а один сошел с ума и впадал в исступление даже от вида водной поверхности в ведре или кружке. * * * Префект Райтена, старый полководец Шеленто, взял с собой несколько отрядов солдат "красных" домов, а также нанял две вольные дружины. На большее денег не хватило; но он рассчитывал получить дополнительные деньги с верных Кел жителей портов Райтенского побережья. В Ке-Райте его встретили приветливо, снабдили едой и оружием, предоставили лошадей… однако ни один местный житель не согласился вступить в ряды войск префекта. С большим трудом удалось найти проводников, которые обещали довести войско до Тиндла - или, по крайней мере, как можно дальше по дороге на Тиндл. Шеленто выступил в седьмень, и вдоль дороги, от рыночной площади до ворот, молча стояли горожане. Ни одного приветного крика, ни слова поддержки - лишь безмолвно провожали глазами уходящий отряд. Через неделю пути префект встретил кочевников. Их войско не было видно - его все скрывали поднятые ветром бурые тучи пыли. Не зная ни численности врага, ни местности, Шеленто решил остановиться лагерем и выслать разведчиков. Мрачным был этот лагерь; клубы пыли, проплывая над ним, порой закрывали солнце, и лишь свет костров разгонял тогда мрак. Пыль раздражала лицо и проникала под одежду, но не было воды, чтобы смыть ее: последнюю реку прошли два дня тому назад. За ночь трижды поднималась тревога; вражеские лазутчики постоянно пытались проникнуть в лагерь. Наутро мертвыми были найдены пятеро часовых, и в двух палатках все солдаты были убиты. Беспокойная ночь закончилась, но не вернулся ни один из отправленных префектом разведчиков, и Шеленто по-прежнему не знал ни числа врагов, ни их оружия. Пропали также и все проводники; их палатки были сняты, и они ушли из лагеря через задние ворота, оглушив и связав часового. Отступать? Немыслимо! Шеленто приказывает сниматься с лагеря, строиться и атаковать врага. Обоз пойдет в середине строя; в конце концов, эти кочевники не знают правильного боя, и хорошо вооруженная пехота всегда отбрасывала неорганизованные орды наездников. По мере приближения к врагу пыльная буря усиливалась. То одному, то другому бойцу в лицо или незащищенные части тела попадают мелкие камушки, рассекая кожу и вызывая раздражение. Чем ближе к врагу подходит войско, тем крупнее становятся летящие камни; и вскоре становится видно, что поток пыли и камней производят огромные деревянные "ветряки". Их лопасти бросают на врага все, что высыпают на них сверху кочевники; а вращает "ветряк" целое стадо антилоп. "Атаковать и уничтожить ветряки!" - командует Шеленто, но из-за ветряков появляется войско кочевников на антилопах. Конные пращники охватывают отряд префекта со всех сторон, и осыпают его градом камней. Попытка атаковать кочевников бесполезна: они отходят, не принимая рукопашного боя. Прорваться к "ветрякам"? немыслимо: на лопасти бросают уже настолько большие камни, что они сбивают с ног солдат и проделывают целые бреши в их рядах. Против воли командира, и без всякого приказа, войско начинает отступать, а кочевники продолжают кружиться вокруг, осыпая врага камнями. К вечеру отряд префекта возвращается к месту лагеря, и ночевка на прежнем месте становится вдвойне зловещей. Спать - невозможно: часовые поднимают тревогу, заметив любое движение и услышав любой шорох. Несмотря на это, наутро еще трое часовых мертвы. Поднять деморализованное войско в атаку невозможно, и Шеленто вынужден начинать отступление. Всего в полудне пути от лагеря авангард натыкается на трупы проводников и их лошадей: бегство из лагеря ночью перед битвой их не спасло. После полудня отступающее войско вновь окружают толпы конных кочевников, и град камней продолжается до позднего вечера. Новая тревожная ночь - и новый день под камнями… Через неделю остатки отряда префекта, без обоза и поредевшие по меньшей мере вдвое, вернулись к Ке-Райту. Но город не открыл ворота, и перед стенами города произошел последний бой Шеленто. Изможденные бессонницей и переходом солдаты, все в шрамах и синяках, были попросту не в состоянии сопротивляться врагу. С полудня и почти до вечера кочевники продолжали забрасывать отряд префекта камнями; но, когда появилась надежда с сумерками скрыться от врага в городе или у моря, дикари ринулись в атаку. Назвать боем происшедшую резню не поворачивается язык; сами кочевники утверждали, будто у них погиб лишь один юнец, вырвавшийся вперед и затоптанный своими же во время атаки. Каждый кочевник, принявший участие в истреблении префектова войска, гордо демонстрировал две, три, а то и десять голов - ведь некому было выкупить головы погибших. * * * Самой краткой и наименее красочной оказалась история префекта юга. Отплыв позже остальных, он успел получить известие о гибели префекта Райтена, и принял повышенные меры предосторожности. Собирая по дороге всю помощь, какую мог, он довел к концу своего плавания свои силы до солидного числа в двадцать крупных и семь небольших кораблей с десантом из более чем 10 тысяч солдат и моряков. Гавань Зантира, сердца мятежа, была пуста - лишь несколько рыбацких ботов покачивались у причалов. Мол, стены, башни, причалы - все производило впечатление брошенного города. Мятежники ушли в Зупар? Возможно. Латенг, префект юга, приказал входить в гавань. Однако когда корабли префекта втянулись в гавань, за ними заработал механизм, поднимающий цепь, запирающую выход из гавани. Мгновение - и на рыбацких ботах появились люди с факелами. Направив боты в середину эскадры, они поджигали свои суденышки, а сами бросались в воду и вплавь добирались до берега. Скученная эскадра не могла избежать встречи с брандерами, и на кораблях начались пожары. В тесной гавани корабли префекта то и дело наталкивались друг на друга, цепляясь снастями и поджигая соседа. Покинуть гавань было невозможно: башни у концов мола имели единственный вход, а штурмовать каменные двери было занятием очень долгим и, скорее всего, безнадежным. "В город! К черту эти посудины - в город!" Но на причалы и на мол уже выбегали мятежники. На корабли посыпались стрелы, еще больше усиливая панику и не давая бороться с огнем. Пожар набирал силу; даже на нетронутых брандерами кораблях паруса дымились и того и гляди могли загореться. Попытки причалить и начать рукопашный бой успешно пресекались пикинерами и стрелками мятежников. Наконец, с горящих кораблей матросы и солдаты начали прыгать в воду, пытаясь спастись вплавь; но весь мол охранялся мятежниками, которые сталкивали подплывавших в воду, добивали их стрелами, копьями и мечами. Сажа, копоть, языки пламени; трупы и обломки в воде; одетые в черное мятежники покрывают причалы и мол, и над гаванью Зантира грохочет и перекатывается боевой клич: "Кулл! Кулл! Кулл!"… * * * Тем временем в метрополии, в самой Кел, дела разворачивались от плохого к худшему. Предоставившие префектам заемы "красные" дома попытались получить свои деньги с "должников" - "зеленых". Первый же отряд, посланный взыскать налог, вернулся порубленным на телегах. Вторая экспедиция "сборщиков налогов" подготовилась основательнее, и оставила на месте усадьбы верлорда пепелище. Налог был взыскан с лихвой… Известие о столкновении пронеслось по всей Кел за считанные дни, и "зеленые" взялись за оружие. Месть… за кого? за что? "Да вот, на прошлой неделе у соседа ферму спалили. А на позапрошлой неделе мы их подкараулили у моста, троих положили. А пусть не ходят в наше село!" "Нет, мы здесь не устоим. За лесом Крато, да у каменоломни поселок - вот и все наши. А все остальные деревни - ихние. Надо уходить, а то они нас перебьют. Куда? А на восток, там "зеленые" дома хозяева". "Ну уж раз так, я им хоть красного петуха пущу! Мне тут не жить - так и им не достанется! А старый Вудок, у него дочку с ребенком убили, прямо в доме, так он говорит - никуда не пойдет. Будет в лесу сидеть, да по одному их убивать. Может, и я с ним останусь, жену только, с детьми да с тещей, на восток отвезу." * * * На весенний Гемот съехалось совсем немного лордов. "Зеленые" держались обособленно, в стороне, все в кольчугах, хотя и без оружия. Лагерь "зеленые" разбили в сторонке, и в нем постоянно дежурили вооруженные отряда. "Красные" чувствовали себя спокойнее: Гемот проходил на их земле. Раскол среди закулисных правителей Кес не позволил организовать спокойный, организованный Гемот - да и не мог этот Гемот быть спокойным и управляемым. Едва глава дома-устроителя объявил Гемот открытым, вперед выступил старейшина дома Марва, седой и тучный Горал. Его личные владения находились на юго-западе Кес, зеленым островком среди "красных" земель. С севера он граничил с тем самым Улгоном, утверждение которого верлордом и вызвало все неприятности. А поскольку Горал был первым, выступившим против, Улгон при поддержке соседей полностью разорил и поместье, и предприятия, и даже маленький порт Горала. И вот теперь Горал выступил перед Гемотом, не дав никому сказать ни слова до себя: - Я, Горал, верлорд и глава дома Марва, заявляю о своей обиде на Улгона Варского, и на соседей его, Пореда Варского, Гуниса из Наниа,… Перечислив добрый десяток имен, аксакал дома Марва положил свой жезл верлорда перед возвышением главы принимающего дома: - Своим званием верлорда и своим именем я заявляю, что сказанное мной правда, и предоставляю Гемоту принять решение. И, как и предписывал древний обычай, Горал - несколько неуклюже - повернулся и вышел из зала, храня молчание. Демарши такого рода за последние двадцать лет можно было пересчитать по пальцам одной руки. И, пока зал потрясенно молчал, вперед выступил Поред из дома Риднист. Их владения не слишком пострадали от усобиц - ведь они располагались на крайнем востоке Кес, - но дом считал своим долгом поддержать союзника. - Я, Поред, верлорд и глава дома Риднист,… Слова требования справедливости вновь звучали в зале - менее чем через минуту после заявления Горала! Такого не бывало еще никогда. Глава дома добровольно отказывался от статуса верлорда, тем самым заявляя о неопровержимости своих обвинений. Обидчик неизбежно должен был лишиться статуса верлорда, даже если Гемот постанавливал, что он невиновен. Если же Гемот признавал вину, обидчик лишался и собственности, и статуса нобля, и - порой - даже жизни. Взрыв, однако, наступил, когда Поред повернулся к выходу. Его место перед возвышением занял Шорис, глава серо-зеленого дома Тра. Первые его слова были прерваны чьим-то криком: - Да что эти клоуны затеяли! Их верлордские жезлы не стоят палки боцмана на моем шлюпе! И слова древнего обычая утонули в дружном смехе красного зала. - Я, Шорис, верлорд… - вновь начал старик, но свист и выкрики толпы не дали ему полностью изложить жалобу. Покраснев, он почти бросил жезл, и заторопился к выходу. Под насмешки толпы к возвышению вышел следующий "зеленый". Один за другим "зеленые" складывали свои жезлы к возвышению, а толпа улюлюкала и хохотала. По дороге к выходу безмолвных жалобщиков толкали, щипали и пинали; мало кто из них добирался до выхода, не понеся урона в одежде. Первое потрясение переросло в агрессивность, и последним из протестовавших приходилось уже всерьез беспокоиться о здоровье. Наконец, демарш "зеленых" завершился, и в зале остались почти исключительно "красные". Не успел глава принимающего дома дать кому-либо слово, прямо на его возвышение выскочил разгоряченный красно-лиловый здоровяк: - Что они думают, мы бросим наши жезлы верлордов, как побросали они свои палочки? да пусть усрутся! Не хотят быть верлордами - их дело, и нечего здесь комедию ломать! Толпа радостно взревела - и всякий шанс на примирение был потерян. Вожди "зеленых" были не только лишены статуса верлордов - их объявили вне закона, а их поместья конфисковали в пользу "пострадавших" от сбора налога "красных". Гемот вошел в историю, как Гемот Костра - из жезлов "зеленых" прямо в зале был сложен костерок, и надежды на справедливость и мирное разрешение проблем улетели с Гемота вместе с дымом. * * * Помимо прочего, Гемот Костра принял, наконец, решение о назначении дикта. Диктом стал малоизвестный молодой лорд по имени Авон, который немало способствовал усилению позиций самых радикальных вождей "красной" партии. Чрезмерного усиления власти такого слабого дикта не боялся никто из глав усеченного Гемота. Помимо чрезвычайных полномочий в колониях новый дикт неожиданно получил право самостоятельно взымать налог на ведение войны с домов Кес: фактически, он мог самолично уничтожить любой не угодивший ему дом. Юный дикт начал свое правление с заявления о неминуемом сборе налога с неплатящих домов, и начал готовить карательные экспедиции. Собранный отряд конных наемников очевидно готовился выступить на восток… однако это был лишь отвлекающий маневр. Невдалеке от земель лорда - прошу прощения, уже верлорда! - Авона находился остров, принадлежащий "зеленому" дому, и никакие попытки высадиться на нем до сих пор не имели успеха. Юный стратег задумал сделать из непокорного соседа показательный пример. Однажды, лунной ночью, наемники были посажены на лодки, которые устремились по спокойному морю к недальнему берегу. Весла плавно опускались в воду, никто не скрывался и не торопился: противник не мог ожидать нападения. Вот лодки заскрипели по песчаному пляжу острова, вот наемники, негромко переговариваясь, вылезли из лодок и двинулись вверх по песку к прибрежным кустам… Установить, кто предупредил хозяев острова, так и не удалось. Из кустов засвистели стрелы, а еще через мгновение на остолбеневших бойцов дикта ринулись пешие мечники. Драка была короткой и жестокой; лишь одна лодка ушла от негостеприимного берега, и Авона в ней не было. Карьера дикта закончилась, не начавшись. * * * Назначить нового дикта мог только Гемот, а Гемот должен был собраться только осенью. Все лето хозяева Кес воевали между собой, предоставив колонии самим себе. Те настолько привыкли к самостоятельности, что уже начали поглядывать на владения соседей. "Империя Кулла" продолжала попытки расшириться к западу и северу; два крупных торговых города запада Серого моря вовсю грабили суда друг друга; а в Ке-Райте объявился священник, бывший монах и бывший бандит, за грабежи и убийства лишенный правой руки и правого глаза. Теперь этот заслуженный человек выступал пророком культа забытого святого, который пятьсот лет тому назад помог пакелами одержать верх над кочевниками и основал Тиндл. Якобы древний святой явился ему во сне, потребовал повести пакелов вновь вглубь континента, и открыл секрет оружия, которое одолеет антилопьих наездников. Надо отдать пророку должное: руководил военными действиями он весьма успешно, опираясь на банды лесных и степных контрабандистов. Кочевники, казалось, еще не поняли, что с ними воюют… Наш знакомец, Гунис, потеряв статус верлорда, поселился у своих друзей в мирной сельской местности - целиком "красной", между прочим, что говорит о его предусмотрительности. Однако никакая мудрость не спасает от случайностей, и прозорливый политик не смог предвидеть появление в сельском кабачке шайки наемников. По дороге от одного города до другого они решили поразвлечься, и пожилой нобль стал удачной находкой. Похоронили Гуниса в спешке и безо всяких почестей: его "красные" друзья уже испытывали значительную стесненность в деньгах, а развитию деловых проектов мешал надвигающийся призрак полномасштабной войны. * * * И война пришла, еще до осеннего Гемота…